Обратная Сторона Дворца

Традиционно мы воспринимаем Михайловский дворец как главное здание Русского музея – строгую, холодную неоклассику. Но его северный фасад, обращенный в Михайловский сад, – это пространство совсем иного рода: зеленый оазис в центре шумного города, почти усадьба. Визуальный код фасадов настолько различается, что кажется – в саду дворец живет совсем иную жизнь.

То же с его историей: бывшая резиденция великого князя Михаила Павловича, рано умершего, осталась на попечении его вдовы, великой княгини Елены Павловны. И задолго до того, как дворец стал музеем – то есть пристанищем муз, особенно активно здесь присутствовала Эвтерпа – муза лирической поэзии и музыки.

Сюда пришел работать капельмейстером 17-летний Антон Рубинштейн, в котором великая княгиня разглядела большой талант. Она не только покровительствовала Русскому музыкальному обществу, но и составила с Рубинштейном проект петербургской консерватории и сильно способствовала его реализации.

Эти исторические факты и особенности восприятия пространства стали основой лабораторий многофункционального социального проекта ПАО «Газпром» «Друзья Петербурга».

Команда проекта приносит благодарность всем, без кого этот проект не смог бы состояться, и в первую очередь Государственному Русскому музею, сотрудники которого оказали неоценимую помощь в его подготовке и реализации.

«ОБРАТНАЯ СТОРОНА ДВОРЦА» – это метаопера, то есть опера, которая спрятана в другие оперы, архитектуру и предметы искусства из коллекции музея, завёрнута в сад, укрыта таинственным покрывалом желтеющей листвы, погружена в сон города, который стоит на большой воде.

«ОБРАТНАЯ СТОРОНА ДВОРЦА» – это подводное царство, сказочный мир, грёза, сокровищница, скрытая от нелюбопытного глаза.

«ОБРАТНАЯ СТОРОНА ДВОРЦА» – это многослойность петербургской, петроградской, ленинградской и снова петербургской культуры.

В основу либретто легли две большие оперы Николая Андреевича Римского-Корсакова: "Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии" и "Садко". "Обратная сторона дворца" – опера-путешествие. Маршрут этого путешествия – тексты первого русского трэвел-блогера XV века Афанасия Никитина. Его путевые очерки "Хождение за три моря" тоже стали частью либретто.

Хор метаоперы – это "Одиссея" Гомера в переводе Василия Андреевича Жуковского, вершина поэтического перевода XIX века, заложившая основудля великой, без преувеличения, школы русского поэтического перевода. Одиссей, в римской и модернистской традиции – Улисс, – скиталец, путешественник, который собирает воедино этот мир из разрозненных картинок.

Неожиданной, но оправданной интервенцией в текстовую часть проекта стала работа советского филолога-фольклориста Владимира Яковлевича Проппа "Морфология волшебной сказки". Это интереснейшее исследование структуры национального мифа превратилось потом в докторскую диссертацию, которую Пропп защитил в Ленинградском университете. Таким образом в либретто проявляется исследовательская функция, объясняющая нарратив и семиотику происходящего.

Мы приглашаем вас в путешествие к обратной стороне дворца, музея, оперы.
Лиза Савина, куратор проекта
Идея: Алёна Логинова

Карта Метаоперы

Метаопера растекается по саду, но у неё есть главная сцена – это Масленый луг, гордость музейных садовников, красивейшая камерная видовая площадка города. Одну из картин оперы «Садко» Дягилев с Фокиным когда-то превратили в балет «Подводное царство». Декорации к постановке делал Борис Анисфельд, выпускник Императорской Академии художеств, участник «Мира искусства». Общий тон и колористическое решение метаоперы отсылает к его эскизам, в своё время разошедшимся по открыткам, которые есть во многих музейных коллекциях, в том числе и в Музее истории Петербурга.

Некоторые солисты метаоперы станут солистами балета. Нет, статуи не начнут двигаться, такие технологии пока неизвестны. На Масленом лугу будут плясать их тени. Подсветка солистов синхронизирована со звуком: цвет, сила и яркость света зависят от высоты, громкости и других физических характеристик. О такой синхронизации когда-то мечтали Римский-Корсаков и Скрябин, теперь технологии дают возможность это воплотить

Подсказка: с разных точек луг будет восприниматься по-разному. Это связано с тем, что звук здесь распределён на 16 каналов,и в каждой точке они особенным образом накладываются друг на друга.

Звук: Дмитрий Шубин
Исполнители: Светлана Арзуманова (голос), Марк Коммер (голос, флейта), Юлия Кравченко (голос), Фёдор Куликов (виолончель), Екатерина Лопатина (голос), Карина Сиу (голос), Анна Смородникова (скрипка), Вадим Тараканов (голос), Дмитрий Шубин (рояль, объекты, электроника)
Свет: Стас Свистунович
Техническое сопровождение: dreamlaser

ВОКАЛЬНЫЕ ГРУППЫ

В метаопере поют метасолисты – скульптуры, которые изначально скульптурами не являются. Это формы для отливки статуй Летнего сада, сохранившиеся в укромном уголке сада Михайловского. Их можно попробовать угадать по силуэтам, хотя они выглядят как облепленные морскими организмами утерянные сокровища. Таких в 2017 году создавал Дэмиен Херст для венецианской выставки в Фонде Пино, когда выдумывал свою историю утраченной цивилизации.

Вокальные группы исполняют вариации на тему арий из оперы «Садко», ставших хитами в начале XX века: песню индийского гостя, песню варяжского гостя и песню гостя веденецкого (так в старину на Руси называли венецианцев).

Звук: Виктория Моргунова
Работа с партитурой: Ольга Максакова
Вокальные партии: Светлана Арзуманова, Вадим Тараканов

ДУБ

Этот дуб является одним из старейших деревьев Петербурга. В 2024 году ему исполнилось 288 лет, и это значит, что он увидел свет в царствование Елизаветы Петровны, когда Михайловский сад ещё назывался Третьим Летним садом. Этот дуб знает историю не по учебнику: он видел, как разобрали за ветхостью растреллиевский Летний дворец, слышал звуки стройки Михайловского замка, наблюдал императора Павла с семейством, великую княгиню Елену Павловну, которой так многим обязана русская культура, видел, как Царицын луг превратился в Марсово поле, помнит незасыпанным Красный канал, шедший параллельно нынешней Лебяжьей канавке.

Этот дуб видел, как строился дворец, давший название саду, где он сейчас растёт, слышал взрыв на канале Грибоедова, унесший жизнь Александра II, наблюдал, как дворец стал музеем, помнит, как сад наполнился детьми и взрослыми… Возможно, дуб запомнит и нас. Он становится световым акцентом сада, и бегущие дорожки лазерных лучей имитируют не то воду, не то жизненные соки дерева, которое наблюдает за нами, а вовсе не наоборот.

Реализация: dreamlaser

Лошадка-балансир

В советское время сад стал публичным пространством: здесь дети играли в мяч, а взрослые – в шахматы и теннис, здесь назначали свидания и прятались в дальнем углу у пруда с любимой книгой. Об этом рассказывают архивные фотографии, которые вдохновили художниц Александру Михайлову и Полину Шумкову на объект «Лошадка-балансир». Сильно увеличенная в размерах световая версия качалки 1950-х годов – уже не просто аттракцион, а целый корабль, на волнах воображения несущий в заветный Китеж. Античные маски на боках лошадки иллюстрируют весь спектр эмоций, которые испытывает человек, когда погружается в мир искусства, – от комедии до трагедии, от Геродота до Аристофана – за одно качание эмоциональной лошадки-качелей.

Александра Михайлов
Полина Шумкова

ХОРОШО ТЕМПЕРИРОВАННЫЙ КЛАВИР

Взгляд на любое городское пространство – это всегда совокупность очень разных впечатлений, личных переживаний, исторического контекста, деталей архитектуры, эстетики среды и даже архивных документов. Все эти составляющие накладываются одно на другое и могут превратиться в невыносимый шум, как обрушившаяся на рояль штукатурка. Художники разобрали на элементы архивные материалы, символы и собственные ощущения сада и составили из них подобие каталога впечатлений. Полученный результат оказался в определённой степени тождествен хорошо темперированному клавиру, созданному Бахом, совокупности различных тональностей, которые мы, может быть, не осознаём до конца, но чувствуем, когда находимся в саду.

Видео и анимация, собранные в коллаж, распределённый по старым телевизорам, дают ощущение тёплого живого воспоминания. Мелодию для инсталляции написал саунд-художник из Сыктывкара Ваня Нестерец. Музыка является сонификацией (так называется метод преобразования данных в звук) географических координат Михайловского сада.

Видео и анимация: Полина Шумкова, Ирина Горчакова
Звук: Ваня Нестерец
Техническое решение: Юрий Элик
Конструктивное решение: Ангелина Лакеева, Екатерина Порядкова
Декоративное решение: Роман Тугай

AКВЕДУК

В 1740-е годы примерно на месте нынешнего Пантелеймоновского моста Бартоломео Растрелли построил акведук для подачи воды в фонтаны Летнего сада с пешеходным переходом от сада к Летнему дворцу. Прекрасное архитектурное сооружение довольно скоро было разобрано, но художники решили напомнить о нём, превратив в акведук часть фасада Михайловского дворца, аркада которого очень напоминает лишённые декора барочные арки Растрелли.

Такая аркада, приподнятая над сценой, отсылает к конструкции античного театра, где и зародился тот вид сценического искусства, который мы теперь называем оперой. Поднявшись на возвышение перед акведуком, зритель может охватить взглядом всю территорию Михайловского сада и сложить для себя в единый ансамбль его отдельные части, а также услышать многоголосие полифонического звука метаоперы, которым наполнен сад.

Видеомэппинг: Елизавета Степанова, Вероника Глушакова, Юрий Элик
Архитектурное освещение: Наталья Быстрянцева, Полина Клешняк, Intiled
Свет: Стас Свистунович
Звук: концепция – Дмитрий Шубин, реализация – Павел Юхневич
Техническая реализация: dreamlaser

СТРАСТОЦВЕТЫ

Решётка Михайловского сада – одна из красивейших кованых оград в Петербурге. Она отделяет сад от площади, на которой появился Храм Воскресения Христова (Спас на Крови), воздвигнутый в начале XX века на месте смертельного ранения императора Александра II. И собор, и решётка выполнены одним архитектором – Альфредом Парландом. Построенный в неорусском стиле храм нужно было объединить с пространством сада, эту функцию и выполнила решётка. Здесь сливаются воедино растительные орнаменты, традиционные и для русского декора, и для модерна. Объединяющим элементом стал цветок пассифлоры, или, как называли растение в церковнославянской традиции, страстоцвета.

Образ страстоцвета вдохновил художницу Александру Михайлову на серию объектов, которыми стали акустические трубы в виде цветов. Каждый, кто поднесёт ухо к раструбу, сможет услышать ультразвуковые сигналы многочисленных растений сада, переведённые в доступный человеческому слуху диапазон.

Инсталляция: Александра Михайлова, Полина Шумкова
Звук: Александра Михайлова

МЕДУЗЫ

Садовое освещение – всегда важная часть архитектурного решения пространства. Для создания атмосферы подводного царства и объёмного рассеянного света художники предложили сохранить освещение, но создать для существующих плафонов фонарей фильтры в форме обитателей морского дна

Идея: Ангелина Лакеева, Ирина Горчакова
Реализация: Роман Тугай

CОКРОВИЩНИЦА

Предметы музейной коллекции декоративно-прикладного искусства спрятаны, как секретики. Эта часть коллекции традиционно гораздо менее популярна, чем шедевры живописи, но часто именно то, что является частью бытовой культуры, имеет или когда-то имело функцию, является также и важной частью культурного кода каждого горожанина.

Видеоинсталляция: Полина Ефремова
Звук: Ольга Максакова
Звукорежиссура: Павел Юхневич
Объект: Роман Тугай, Ангелина Лакеева, Александра Понкратова
Техническое сопровождение: dreamlaser

ЗВУКОВЫЕ ЛОВУШКИ

В мультфильме «Тайна третьей планеты» были цветы, сохранявшие то, что происходит вокруг них на многочисленных слоях изображения. По этому же принципу работает скамейка – звуковая ловушка. Присев на неё, можно услышать звуки сада – такого, каким он, с точки зрения художницы (и на основании архивных материалов), мог звучать в разные периоды его жизни.

Звуковая инсталляция: Александра Михайлова

ЛИТЕРАТУРНАЯ СКАМЕЙКА

Садовая скамейка – место уединения, размышлений, излюбленное горожанами пространство, где можно, отгородившись от суеты, почитать книгу. Присев на скамейку, вы услышите отголоски страниц, которые, может быть, когда-то здесь читали, а может, ещё прочтут. Переплетения текстов и смыслов – как либретто к метаопере сада.

Тексты: - Н.А. Римский-Корсаков, либретто оперы «Садко» - В.В. Маяковский, «Моё открытие Америки» - Овидий, «Метаморфозы» - Сказитель А. Сорокин, былина «Садко» - «Книга глаголемая летописец» («Святой благоверный и великий князь Георгий Всеволодович» и «Повесть и взыскание о граде сокровенное Китеже»)
Подбор книг: Библиотека им. Н.В. Гоголя
Звуковая инсталляция: Александра Михайлова

Павильон Росси

Павильон Росси – архитектурный акцент, гармонично вписанный как в пространство сада, так и в пространство города. Главная функция таких садовых павильонов – место для уединения, укрытие в непогоду. На «Обратной стороне дворца» павильон превращается в подводный грот. Идеей для его оформления стала работа Ильи Репина «Садко».

Картина была написана художником во время поездки по Европе в качестве пенсионера Академии художеств. Сюжетом стал момент новгородской былины, когда Садко по приказу морского царя должен выбрать себе невесту из заморских красавиц, но выбирает он русскую девицу Чернаву (в другой версии – Волхову). Репин писал: «Идея выражает моё настоящее положение и, может быть, положение всего русского пока ещё искусства».

Прототипом Садко стал Виктор Васнецов, сопровождавший Репина в поездке. В 1876 году картина была представлена на Парижском салоне, но успеха не имела, зато стала известной в России. Её приобрёл великий князь Александр Александрович, будущий император Александр III. В том же году Репин получил за «Садко» звание академика. Вероятно, работа хранилась в Гатчине, где император проводил большую часть времени. Скорее всего, картина была включена в коллекцию музея одной из первых. Работа не экспонировалась в советское время, так как считалась слишком легкомысленной для такой «глыбы» академической живописи, как Репин. В 1990-е годы после реставрации картина вошла в постоянную экспозицию Русского музея.

В закрытой для публики части Павильона Росси можно увидеть через окно роспись стен и потолка как бы изнутри подводного грота. Звуковым сопровождением для этой инсталляции стала вариация на тему песни восточного гостя из оперы «Садко», исполняемая расположенной поблизости вокальной группой.

Видеомэппинг: Елизавета Степанова, Вероника Глушакова, Юрий Элик
Архитектурный свет: Наталья Быстрянцева, Полина Клешняк, Intiled
Гобо-проекция: Наталья Быстрянцева, Екатерина Порядкова, Гобо-имидж
Звук: Виктория Моргунова
Работа с партитурой: Ольга Максакова
Вокальные партии: Светлана Арзуманова
Техническое сопровождение: dreamlaser

ФУРИН-ФУГА

Фурин (в переводе с японского фу – ветер, рин – колокольчик) – традиционный японский колокольчик из керамики или металла, к язычку которого прикреплён бумажный лист со стихотворным текстом.

Фуга – это музыкальная форма, в которой тема повторяется в разных голосах, а затем развивается. В процессе подготовки инсталляции из таких колокольчиков художница задавала вопросы: «А что такое сад?», «А что такое музей?» самым разным людям, которых можно встретить в саду: детям, художникам, деятелям культуры, друзьям, садовникам, охранникам и даже городским сумасшедшим. Фрагменты их ответов прикреплены к колокольчикам. Так инсталляция превращается в удивительную многоголосую фугу.

Инсталляция: Полина Шумкова

МАЛЕНЬКИЙ МИР

В процессе подготовки инсталляции с колокольчиками «Фурин-фуга» художница Полина Шумкова брала интервью у посетителей сада.
Она задавала людям вопросы: «Что такое сад?», «Что такое музей?».
Ответы стали основой звуковой инсталляции, которую можно
послушать, сидя на этой скамейке.
А что для вас сад?

Звуковая инсталляция: Полина Шумкова

Потерянный рай

Град Китеж, якобы находящийся на дне озера Светояр, часто трактуется антропологами и фольклористами как образ потерянного рая, который вернётся к людям, когда их жизнь станет наполнена добром. Уже несколько веков этот образ дарит людям успокоение и надежду. Сквозь туман, таинственно поднимающийся над прудом, в отражении воды проглядывает текст. А звенящие над мостом колокольчики «Фурин-фуги» с прикреплёнными к ним текстами о саде и музее подскажут зрителю, где искать этот рай.

Интересно, что образ вечного поиска и надежды на обретение счастья проходит не только через народную традицию, но и осмысляется в трудах петербургских интеллектуалов. Ещё в 1740 году барон Александр Строганов сделал рукописный перевод барочного шедевра Джона Мильтона «Потерянный рай», а в 1780 году известный русский просветитель Николай Новиков опубликовал полный перевод поэмы.

Идея: Ангелина Лакеева, Ирина Горчакова
Дизайн: Екатерина Порядкова
Свет: Стас Свистунович
Техническая реализация: dreamlaser